Стихотворения и поэмы - Страница 42

Ваши черные косы, как рамы,
Овал лица обрамляют…
Неужели не жалко Вам, Дама,
Что мой поцелуй пропадает?..

Крики

Браво, браво! Чудесно!

Критик

Ваше имя и так нам известно;
Вы слывете утонченнейшим стилистом
И поэтом влюбленным.
Мы любим внимать вашим истовым,
Горделивым звонам,
Вы улыбаетесь в стихах благородно, хотя фривольно!
Прочтите еще нам!

Мотор

Довольно!

Лирик

Слушайте, кретины…

Голоса

Так с нами не говорит никто!
Нас обычно величают: «Милостивые государыни и государи!»

Лирик

Так ведь в моей душе сотни карманов, как в пальто.
У моего мозга почтительные лица и свиные хари!
Я выну из правого кармана: «Слушайте, братья!»,
А из левого лезет: «Слушай, кретин!»
Всё равно! Я швыряю стоглавые объятья,
Незапачканные в помойке привычек и рутин.
Ведь если даже церковь привстала на цыпочки
И склонила внимательно свой купол ко мне,
Так это потому, что я новою правдою выпачкан,
А мои удары не канифоль на струне,
Не канифоль, которую можно стряхнуть.
Даже мостовые встают на дыбы мне навстречу,
Целуются рябым лицом, мне падают на грудь.
Я дымами, домами и громадами искалечен,
Вы не видали…

Мужчина

Мы ничего не видали!

Лирик

Вы не видали, как вчера, привязанного к трамваю,
Грохоты проволокли отдых в гранитном канале.

Мужчина

Я всё вижу — и забываю.

Лирик

У отдыха было измученное лицо, как у дня,
Он хотел спрятать голову под крыло моего биплана,
Но биплан рванулся, над отдыхом, тр…

Биплан

рррр…

Лирик

уня, И завор…

Биплан

рррр…

Лирик

чал, зар…

Биплан

ррррр…

Лирик

ычал тигр…

Биплан

ррррр…

Лирик

ом из тумана.
Я вчера встретил — верьте мне —
В переулке тишину
И закрутил ее на вертеле,
Как цыпленка.
А теперь, смотрите: я этаж восьмой
К мостовой
Пригну,
Чтоб были игрушки
У вашего ребенка,
Оттопырившего губки и ушки.
А он, как мышь, вползет в библиотеки.
Как мышь, будет грызть книги чужие и мои,
Сделает из Данта воздушного змея!
Накройте-ка
Стальной чешуей город, чтоб рай не лил слезы свои!

Пр. — доцент

Он грозит указательным пальцем культуре,
Он не понимает, что культура, как таковая,
Есть вещь в себе, что тридцать первый сонет к Лауре
Значительнее лая
Трамвая.

Лирик

Так ведь трамвай родился со мною;
Я помню, как он в первый бросил молоко
Лошадей, закусил женщиной нагою
И поскакал по дроби площадей далеко.
Пролетая пассажи,
Гаражи
И темноту матовую,
Блестя электроногтями, перевертывая все нельзя,
Он расколов прямой пробор улицы надвое,
По стальным знакам равенства скользя.

Пр. — доцент

Если сгорят библиотеки, сгорят и мои диссертации
«Об эстетике в древней Америке у инков и омков»,
И с ними сгорят овации,
Которые мне пролили бы ладоши потомков.
Сгорят мои примечания к опискам Пушкина!
Дайте мне насладится ими хоть!

Лирик

Исчерпалось лунное пиво в небесной кружке,
Завтра на аэро трясет свою бурую иноходь.

Пр. — доцент

Этот человек сумасшедший! Клянусь великим поэтом,
Он не понимает того, что говорит.

Лирик

А он, как чернильная клякса, высох над кабинетом,
Он величавым
Октавам
И перепетым
Сонетам
И триолетам
Такую же протухшую будущность сулит.
Он только считает опечатки в сто двадцать третьем издании Конта,
Пережевывает недомыслие Руссо и других.
Да взгляните: под юбкой синего горизонта
Копошатся руки аэропланов тугих.

Художник

Но декольтированная улица спокойна в снежной балете…

Лирик

Забеременели огнями животы витрин,
У тебя из ушей вылезают дети,
С крыш свисают ноги сосулек-балерин.
Вот смотрите: стою я, зрячий и вещий,
Презирая ваш гнусный, бумажный суд.
Я зову к восстанью предметы и вещи,
Им велю сказать, что они живут.
И огромной ордою, с криком «Свобода»,
Ринутся в ваш кабинет и будуар
Крыши и зданья, столы и комоды,
Вывески и машины, и даже писсуар.
И там, где флюгера встали на страже,
Чтоб возвестить о полчищах новых ветров,
Уже падают в битве, испачканные сажей,
Полки домов.
И на вашу культуру с криком и воем,
На ваш мир святынь и книжных мощей
Огромным разливом, бессменным прибоем
Обрушится новая культура вещей.
Как флаги, заблещут красные светы
Электротеатров, и вскрикнет вождь-граммофон,
Нам порохом будет сок из котлеты,